Четыре пошлых шутки Анны Франк. Скрытые страницы главного дневника холокоста хранили записи о сексе. Анна Франк. Дневник Анны Франк, биография, фото Как были сделаны скрытые записи

История Анны Франк получила огласку после публикации документальной, а позднее художественной версии дневника девушки. Анна стала самой знаменитым символом жертв нацистского режима. После свадьбы родители девочки Отто (немецкий бизнесмен еврейского происхождения) и Эдит (также имевшая еврейские корни) поселились в городе Франкфурте, Германия. Вскоре у них появились дети: Марго - в 1926 году и Анна - в 1929 году.

Портрет ‪Анны Франк

Эти первые годы семья наслаждалась счастьем, но экономический кризис омрачил жизнь Франков. В 1933 году возглавил немецкое правительство. Отто и Эдит обеспокоились политическим положением. Преследование евреев и экономический кризис стали причиной серьезных проблем, супруги искали способ бежать из страны.

Детство и юность

Анна Франк и ее старшая сестра Марго родились во Франкфурте-на-Майне, в Западной Германии, где прошло счастливое детство девочек. Дочери были близки с родителями и дружили с другими детьми по соседству. В начале 1930-х годов влияние экономического кризиса ощущалось все сильнее, и политическая ситуация ухудшилась по мере усиления влияния антисемитских настроений пришедших к власти нацистов.

Эдит Франк с трепетом ждала рождения Марго, старшей сестры Анны. Первый ребенок Франков (Эдит, Беттина) умер в младенчестве. Спустя три года после рождения Марго, 12 июня 1929 года родилась младшая сестра – Аннелис Мари, известная миру как Анна или Энн. Эдит пишет в детской книге воспоминаний об Энн, что Марго впервые увидела сестру 14 июня и искренне волновалась.

Семья жила на Марбахвег, во Франкфурте. Анна и Марго весело проводили время здесь. В окрестностях было много детей, с которыми играла Марго. Анна же играла в песочнице, в саду. Она была слишком маленькой, чтобы уходить играть с сестрой и другими детьми за двор. Марго родители разрешали выходить из сада, и она играла на улице с друзьями. Как только Анна научилась ходить, она присоединилась к сестре. Подруга детства Энн Хильда Стааб вспоминала, что ее мать и Эдит любили смотреть через окна или с балкона, как дети играют, и им нравилось, что девочкам так весело вместе.

Дети по соседству принадлежали к разным слоям общества. Некоторые из них - католики, другие - протестанты или евреи. Анна и ее друзья были любопытны в отношении празднеств и традиций друг друга. Поэтому Марго и Анну приглашали на вечеринку Святого Причастия Хильде, и когда Франки праздновали Хануку, они предлагали местным детям присоединиться к ним. Франки слыли либеральными евреями – не строгими верующими, но следующими еврейским традициям. Члены семьи Отто считали себя немцами. Чтение и учеба были важны для Отто и его двух дочерей. Кроме того, он увлекался фотографией и фотографировал Анну и Марго играющими с соседскими детьми. Эти фото и сейчас хранятся в архивах.

Энн и Марго очень любили отца. Вместе с матерью девочки прозвали его Пим. Когда Отто укладывал дочерей в постель, он рассказывал девочкам сказки на ночь, которые придумывал сам.

В 1931 году Отто, Эдит, Марго и Энн переехали из Марбургвега на Гангхоферштрассе. Им пришлось сменить место жительства, потому что семье не хватало денег. Контора Франка, где работал Отто, несла потери, и доходы Отто стремительно снижались. К тому же домовладелец дома на Марбургвеге оказался членом антисемитской национал-социалистической немецкой рабочей партии. Соседка Хильда подозревала, что Франки переехали из-за сложных отношений с домовладельцем. Однако сын владельца дома говорил позднее, что отец вынужден был присоединиться к партии, потому что иначе он потерял бы работу, а не по причине антипатии к евреям.

Энн и Марго поддерживали связь с детьми из старого квартала, даже после переезда семьи в Марбахвег на Гангоферштрассе в 1931 году. Бывший сосед Гертруд Науманн сильно скучал по Франкам. Дочери Франка легко подружились с детьми и в новом районе.

Новый дом Франков располагался недалеко от школы Людвига Рихтера, и туда 6 марта 1932 года Марго отправилась учиться. В школе работал молодой учитель, а занятия иногда проводились на улице. Ученикам предлагалось учиться самостоятельно и строить дружеские отношения с учителями.

Семья Франков прожила на Гангоферштрассе два года, а затем по финансовым причинам вынуждена была переехать к бабушке, матери Отто. Школа Марго находилась далеко от нового дома, поэтому она перешла в другую. Отто и Эдит надеялись, что у Марго не возникнет проблем из-за еврейского происхождения, но, к сожалению, они возникли.

Убежище

В мае 1940 года фашистская Германия напала на Нидерланды, и одновременно в Европе начались преследования евреев. С 1938 по 1941 годы Отто хлопотал о разрешении на эмиграцию в Соединенные Штаты. Получить визы семья не успела – Германия официально объявила войну США.

В 1942 году семье Франков через старшую дочь вручили повестку в гестапо с требованием отправиться в концлагерь. Тогда Отто принял решение о переселении семьи в убежище, которое предоставила ему компания, где Франк работал. Тогда семья жила в Амстердаме. Офис компании на Принсенграхт, 263 находился в месте, где расположено много других компаний.

Убежище на Принсенграхт, 263 было относительно просторным. Там было много места для двух семей. В то время укрытия представляли собой тесные помещения во влажных подвалах или пыльных чердаках. Люди, скрывающиеся в сельской местности, иногда выходили на улицу, но только если не было опасности обнаружения.

Вход в секретное убежище скрывался за передвижным книжным шкафом. Анна 21 августа 1942 года описывала в своем дневнике, что тогда в убежище скрывалось семь человек. Дантист Фриц Пфеффер присоединяется к ним позднее, 16 ноября 1942 года.

В укрытии Франки прожили два года. В убежище они соблюдали тишину, были напуганы и проводили время вместе, как могли. Узникам помогали офисные работники Йоханнес Клейман, Виктор Куглер, Мип и Ян Гис и менеджер склада Йоханнес Воскийл. Эти люди приносили еду, одежду, книги и помогали контактировать узникам с окружающим миром.

Арест и депортация

После двух лет сокрытия семью Франков обнаружили и депортировали в концентрационный лагерь. Отец Анны, Отто Франк, оказался единственным из тех, кто выжил.

4 августа 1944 года обнаруженных в убежище людей арестовали вместе с помощниками. Семью перевели из штаб-квартиры службы безопасности в лагерь Вестерборк, а затем депортировали в Освенцим. Двое помощников отправились в лагерь Амерсфорт. Йоханнеса Клеймана освободили вскоре после ареста, а через полгода Виктор Куглер сумел сбежать. Сразу после арестов Мип Гис и Беп Воскийль спасли дневник Анны, который остался в секретном убежище. Несмотря на проведенные исследования, так и не удалось выяснить, как было обнаружено убежище.

Смерть Анны Франк

Отто Франк – единственный из восьми человек, выживших в ту войну. В процессе депортации из Нидерландов он узнал, что Эдит умерла. Но получить вестей о дочерях Отто так и не смог и надеялся найти девушек. В начале июля он вернулся в Амстердам и отправился к Мип и Яну Гис, где провел семь лет.

Мемориал ‪Анне Франк и ее сестре Марго на территории бывшего концлагеря Берген-Бельзен

Отто Франк пытался найти дочерей, но в июле получил известие о смерти: девушки умерли в результате болезней и лишений в Берген-Бельзене. Затем Мип Гис отдала Отто дневник Анны. Отто прочитал дневник.

Дневник Анны Франк

После смерти Анна стала всемирно известной благодаря дневнику, который она писала, скрываясь в убежище. Незадолго до того, как семья была вынуждена скрываться, Анна получила в подарок на день рождения дневник. Она начала записи сразу, и во время жизни в убежище девочка писала обо всех событиях. Кроме того, Анна писала короткие рассказы и собирала цитаты других писателей в своей «Книге прекрасных предложений».

Когда министр образования Нидерландов обратился по британскому радио с просьбой к людям о ведении военных дневников, Анна решила изменить дневник и создать роман под названием «Секретное убежище». Девушка начала переписывать дневник, но в это время семья была обнаружена и арестована.

Анна писала в своем дневнике, что хочет стать писателем или журналистом в будущем и надеется опубликовать дневник как роман. Друзья убеждали Отто Франка, что дневник несет высокую художественную ценность, и 25 июня 1947 года «The Secret Annexe» выпустило 3000 экземпляров. Затем последовало еще множество изданий и переводы, пьеса и фильм.

Люди всего мира узнали историю Анны Франк. На протяжении 10 лет Отто Франк отвечал на тысячи писем людей, прочитавших дневник его дочери. В 1960 году дом Анны Франк стал музеем.

Память

Отто Франк в интервью не раз говорил о том, что гордится дочерью. Дневник Анны Франк – это, по сути, история веры, надежды и любви перед лицом ненависти. В течение двух лет Анна Франк пряталась от нацистов со своей семьей в секретном убежище, в Амстердаме, и писала ежедневные заметки в дневнике, чтобы скоротать время. Некоторые записи остро передают глубину отчаяния, в которое девушка иногда впадала.

«Я дошла до того, что мне неважно, живу я или умираю», – написала Анна 3 февраля 1944 года. «Мир будет продолжаться без меня, и я не могу ничего сделать, чтобы изменить события».

«Когда я пишу, я могу избавиться от всех забот», - написала она 5 апреля 1944 года.

Дневник Анны Франк спустя годы после трагической смерти девушки был включен в список всемирного наследия ЮНЕСКО, а в доме, где скрывалась семья, создан музей. В память о мужественной девушке ее именем названа улица в одном из городов Израиля и даже астероид.

В период с середины ХХ столетия и по настоящее время было снято пять фильмов, рассказывающих о биографии Анны Франк и ее дневнике. А на основе записей девушки в 2010 году была опубликована книга под названием «Убежище. Дневник в письмах».

Анна Франк

Убежище. Дневник в письмах

История этой книги

Анна Франк вела дневник с 12 июня 1942 года до 1 августа 1944-го. Сначала она писала свои письма только для себя самой – до весны 1944-го, когда она услышала по радио «Оранье» выступление Болкестейна, министра образования в нидерландском правительстве в эмиграции. Министр сказал, что после войны все свидетельства о страданиях нидерландского народа во время немецкой оккупации должны быть собраны и опубликованы. Для примера, среди других свидетельств, он назвал дневники. Под впечатлением этой речи Анна решила после войны издать книгу, основой которой должен был послужить ее дневник.

Она начала переписывать и перерабатывать свой дневник, вносила исправления, вычеркивала отрывки, которые казались ей не очень интересными, и по памяти добавляла другие. Одновременно она продолжала вести и первоначальный дневник, который в научном издании 1986 года называется версией «а», в отличие от версии «б» – переработанного, второго дневника. Последняя запись Анны датирована 1 августа 1944 г. 4 августа восьмерых прятавшихся людей арестовала Зеленая полиция.

В тот же день Мип Хис и Беп Фоскёйл спрятали записи Анны. Мип Хис хранила их в ящике своего письменного стола, и, когда окончательно выяснилось, что Анны больше нет в живых, она передала дневник, не прочитав его, Отто Х. Франку, отцу Анны.

Отто Франк после долгих размышлений решил выполнить волю покойной дочери и издать ее записи в виде книги. Для этого из обоих дневников Анны – первоначального (версия «а») и переработанного ею самой (версия «б») – он составил сокращенную версию «с». Дневник предполагалось выпустить в серии, причем объем текста был задан издательством.

Книга вышла из печати в 1947 году. Тогда еще не было принято непринужденно касаться сексуальных тем, особенно в книгах, адресованных молодежи. Другая важная причина, по которой в книгу не вошли целые фрагменты и некоторые формулировки, заключалась в том, что Отто Франк не хотел вредить памяти жены и товарищей по заточению в Убежище. Анна Франк вела дневник с тринадцати до пятнадцати лет и выражала в этих записках антипатии и возмущение столь же откровенно, как и симпатии.

Отто Франк скончался в 1980 году. Оригинал дневника своей дочери он официально завещал Государственному институту военных архивов в Амстердаме. Поскольку начиная с пятидесятых годов постоянно возникали сомнения в подлинности дневника, институт подверг все записи тщательному исследованию. Только после того, как их подлинность была установлена без всяких сомнений, дневники вместе с результатами исследований были опубликованы. В ходе исследования проверялись, в частности, родственные отношения, факты, связанные с арестом и депортацией, чернила и бумага, использованные для письма, и почерк Анны Франк. В этом относительно объемном труде собраны также сведения о всех публикациях дневника.

Фонд Анны Франк в Базеле, который в качестве всеобщего наследника Отто Франка унаследовал также авторские права его дочери, решил на основе всех имеющихся текстов предпринять новое издание. Это нисколько не умаляет значение редакторской работы, выполненной Отто Франком, – работы, которая послужила широкому распространению книги и ее политическому звучанию. Новое издание вышло под редакцией писательницы и переводчицы Мирьям Пресслер. При этом издание Отто Франка было использовано без сокращений и лишь дополнено отрывками из версий «а» и «б». Текст, представленный Мирьям Пресслер и одобренный Фондом Анны Франк в Базеле, на четверть превышает по объему ранее опубликованную версию и имеет своей целью дать читателю более глубокое представление о внутреннем мире Анны Франк.

В 1998 году были обнаружены пять ранее неизвестных страниц дневника. С разрешения Фонда Анны Франк в Базеле в настоящем издании к существующей записи от 8 февраля 1944 г. добавлен длинный отрывок. В то же время краткий вариант записи от 20 июня 1942 г. в это издание не включен, поскольку в состав дневника уже входит более подробная запись, датированная этим числом. Кроме того, в соответствии с последними находками, изменена датировка: запись от 7 ноября 1942 г. теперь отнесена к 30 октября 1943 г.

Когда Анна Франк писала свою вторую версию («б»), она решила, какие псевдонимы даст тому или иному лицу. Себя она хотела сначала назвать Анной Аулис, потом Анной Робин. Отто Франк не стал использовать эти псевдонимы, а сохранил свою настоящую фамилию, но другие персонажи были названы псевдонимами, как того хотела его дочь. Помощники, которые теперь всем известны, заслуживают того, чтобы их подлинные имена и фамилии также сохранились в книге; имена всех остальных соответствуют научному изданию. В тех случаях, когда человек сам пожелал остаться анонимным, Государственный институт обозначал его произвольно выбранными инициалами.

Анна Франк родилась в 1929 году. Она умерла в концлагере, когда ей было 15 лет. Ее дневник, который она вела в Амстердаме, прячась с семьей от нацистов, стал известен всему миру. Анна Франк вела дневник с 12 июня 1942 года до 1 августа 1944-го. Сначала она писала свои письма только для себя самой – до весны 1944-го, когда она услышала по радио «Оранье» (радиостанция нидерландского правительства в эмиграции, вещавшая из Лондона) выступление Болкестейна, министра образования в нидерландском правительстве в эмиграции. Министр сказал, что после войны все свидетельства о страданиях нидерландского народа во время немецкой оккупации должны быть собраны и опубликованы. Для примера, среди других свидетельств, он назвал дневники. Под впечатлением этой речи Анна решила после войны издать книгу, основой которой должен был послужить ее дневник. Она начала переписывать и перерабатывать свой дневник, вносила исправления, вычеркивала отрывки, которые казались ей не очень интересными, и по памяти добавляла другие. Одновременно она продолжала вести и первоначальный дневник, который в научном издании 1986 года называется версией «а», в отличие от версии «б» – переработанного, второго дневника. Последняя запись Анны датирована 1 августа 1944 г. 4 августа восьмерых прятавшихся людей арестовала Зеленая полиция. В этом издании публикуется полный текст дневника, одобренный Фондом Анны Франк в Базеле.

На нашем сайте вы можете скачать книгу "Убежище. Дневник в письмах" Анна Франк бесплатно и без регистрации в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt, читать книгу онлайн или купить книгу в интернет-магазине.

* * *

История этой книги

Анна Франк вела дневник с 12 июня 1942 года до 1 августа 1944-го. Сначала она писала свои письма только для себя самой – до весны 1944-го, когда она услышала по радио «Оранье»1
Радиостанция нидерландского правительства в эмиграции, вещавшая из Лондона. (Здесь и далее примечания переводчиков.)

Выступление Болкестейна, министра образования в нидерландском правительстве в эмиграции. Министр сказал, что после войны все свидетельства о страданиях нидерландского народа во время немецкой оккупации должны быть собраны и опубликованы. Для примера, среди других свидетельств, он назвал дневники. Под впечатлением этой речи Анна решила после войны издать книгу, основой которой должен был послужить ее дневник.

Только после того, как их подлинность была установлена без всяких сомнений, дневники вместе с результатами исследований были опубликованы. В ходе исследования проверялись, в частности, родственные отношения, факты, связанные с арестом и депортацией, чернила и бумага, использованные для письма, и почерк Анны Франк. В этом относительно объемном труде собраны также сведения о всех публикациях дневника.

Вот настоящие имена людей, скрывавшихся вместе с семейством Франк.

Семейство Ван Пелс (из Оснабрюка): Августа (род. 29.9.1890 г.), Герман (род. 31.3.1889 г.), Петер (род. 9.11.1929 г.); Анна назвала их Петронеллой, Гансом и Альфредом Ван Даан, в этом издании – Петронелла, Герман и Петер Ван Даан.

Фриц Пфеффер (род. в 1889 г. в Гисене) и самой Анной, и в этой книге назван Альбертом Дюсселом.

Дневник Анны Франк

Надеюсь, я смогу тебе все доверить, как не доверяла еще никому, и надеюсь, что ты будешь для меня большой поддержкой.

Все это время большой поддержкой мне были и ты, и Китти, которой я теперь регулярно пишу. Вести дневник таким образом кажется мне намного приятнее, и теперь я жду не дождусь того часа, когда смогу писать.

Ах, как я рада, что взяла тебя с собой!

Начну с того, как я тебя получила, то есть как я тебя увидела на столе среди подарков (потому что покупали тебя при мне, но это не в счет).

В пятницу 12 июня я проснулась уже в шесть часов, и это вполне понятно – ведь был мой день рождения. Но нельзя же было встать в шесть утра, поэтому пришлось сдерживать любопытство до без четверти семь. Дольше я не вытерпела, пошла в столовую, где меня встретила Моортье, наша кошка, и стала ко мне ласкаться.

В начале восьмого я пошла к папе с мамой, а потом в гостиную разворачивать подарки, и самым первым я увидела тебя, наверняка один из самых лучших подарков. Еще был букет, два пиона. Папа и мама подарили мне голубую блузку, настольную игру, бутылку виноградного сока, который, по-моему, отдает вином (вино ведь делают из винограда), головоломку, баночку крема, два с половиной гульдена и талон на две книги. Потом мне подарили еще одну книгу «Камера Обскура», но такая у Марго уже есть, и я ее сменяла, блюдо домашнего печенья (я, конечно, сама его испекла, потому что я теперь здорово пеку печенье), много сладостей и клубничный торт от мамы. Письмо от бабули пришло день в день, но это, конечно, случайность.

Потом за мной зашла Ханнели, и мы пошли в школу. На перемене я угостила учителей и ребят сливочными печеньями, и потом мы снова должны были заниматься. Я вернулась домой в пять часов, потому что ходила на физкультуру (хотя вообще-то я освобождена из-за того, что у меня вывихиваются руки и ноги) и выбрала для одноклассников игру в честь моего дня рождения – волейбол. Дома уже ждала Санна Ледерман. После физкультуры со мной пошли Ильза Вагнер, Ханнели Хослар и Жаклин ван Маарсен – девочки из нашего класса. Раньше у меня были две самые лучшие подруги, Ханнели и Санна, и кто нас вместе видел, всегда говорил: «Вон идут Анна, Ханна и Санна». С Жаклин ван Маарсен я познакомилась только в Еврейском лицее, и теперь она моя лучшая подруга. Ильза – лучшая подруга Ханнели, а Санна в другой школе, и у нее там свои подруги.

Наш клуб подарил мне замечательную книгу «Голландские предания и легенды», но по ошибке они подарили мне второй том, и поэтому я две другие книги поменяла на первую часть. Тетя Хелена принесла еще одну головоломку, тетя Стефани хорошенькую брошку, а тетя Лени изумительную книгу «Каникулы Дэзи в горах». Сегодня утром я сидела в ванне и думала о том, что было бы великолепно, будь у меня такая собака, как Рин-Тин-Тин2
Кличка собаки в одноименном фильме.

Я бы тоже назвала ее Рин-Тин-Тин, и была она всегда в школе у консьержа, а в хорошую погоду в помещении для велосипедов.

В воскресенье днем праздновали мое рождение. Рин-Тин-Тин пришелся очень по вкусу моим одноклассникам. Мне подарили две брошки, закладку для книг и две книги. Но сначала я расскажу кое-что о классе и о школе и начну с учеников.

Бетти Блумендаал выглядит немного бедной, я думаю, что так оно и есть, она живет на Ян-Класенстраат где-то в западной части города, и никто из нас не знает, где это. Она очень хорошо учится, но только из-за того, что она такая прилежная, потому что теперь уже видно, что ее способности оставляют желать лучшего. Она довольно тихая девочка.

Жаклин ван Маарсен считается моей лучшей подругой, хотя настоящей подруги у меня еще никогда не было. Сначала я думала, что Жак станет ею, но вышло совсем не так.

Д. К. очень нервная девочка, она всегда что-нибудь забывает и получает одну штрафную работу за другой. Она очень добродушная, особенно с Х. З.

Э. С. такая болтушка, что вытерпеть ее просто невозможно. Если она о чем-нибудь спрашивает, то уж обязательно начнет крутить пальцами твои пуговицы или теребить тебе волосы. Говорят, что Э. меня терпеть не может, но меня это нисколечко не огорчает, потому что мне она тоже не нравится.

Хенни Метс девочка веселая и милая, но ужасно громко говорит, и когда играет на улице, то ведет себя как маленькая.

Очень жаль, что Хенни дружит с одной девочкой, Беппи, которая на нее очень плохо влияет, потому что эта Беппи ужасно подлая и грязнуля.

Про Й. Р. можно писать сочинения. Й. – хвастунья, сплетница, противная, строит из себя взрослую, коварная, лицемерная. Жалко, что ей удалось прибрать к рукам Жак. Й. плачет по всякому поводу, боится боли и страшная жеманница. Всегда наша юффрау Й. права. Она ужасная богачка, и ее шкаф забит хорошенькими платьицами, но они слишком старомодны. Она воображает себя красавицей, хотя в действительности дело обстоит совсем наоборот. Мы с Й. друг друга просто терпеть не можем.

Ильза Вагнер – веселая и отличная девочка, но чересчур дотошная и может нудить часами. Ильза довольно сильно привязана ко мне. Вообще-то она умница, но лентяйка.

Ханнели Хослар, или Лис, как ее зовут в школе, чудна?я девочка, обычно такая стеснительная, а дома ужасно грубая. Все, что ей рассказывают, она выбалтывает матери. Но свое мнение она высказывает откровенно, и я очень хорошо отношусь к ней, особенно в последнее время.

Нанни ван Праах-Сихаар – забавная, маленькая, умная девочка. Мне она нравится. Она довольно хорошенькая. Многого о ней не скажешь.

Эфье де Йонг, по-моему, просто неподражаема. Ей только исполнилось двенадцать, но она настоящая дама. Со мной она ведет себя так, будто я младенец. Еще она всегда готова помочь, и поэтому она мне нравится.

Х. З. – самая красивая девочка в нашем классе. У нее милое лицо, но на уроках она довольно тупа. Я думаю, что ее оставят на второй год, но об этом я ей, конечно, не говорю.

(ДОБАВЛЕНИЕ)

Х. З., к моему великому удивлению, не оставили на второй год.

И в завершение рассказа о наших двенадцати девочках – сижу я с Х. З.

О мальчиках говорить можно много, но все равно будет мало.

Морис Костер – один из многих моих поклонников, но довольно занудный парень.

Салли Спрингер – невероятный пошляк, и идет слух, что он с кем-то спарился. И все-таки он мне кажется чудесным парнем, потому что он ужасно смешной.

Эмиль Боневит – поклонник Х. З., хотя ее это не очень волнует. Он довольно скучный.

Роб Коэн тоже был влюблен в меня, но теперь я больше не могу его выносить. Это лицемерный, лживый, плаксивый, странный и скучный мальчишка, ужасно много из себя строит.

Макс ван де Велде из крестьянской семьи в Медемблике, но он, как сказала бы Марго, вполне подходящий.

Херман Коопман тоже ужасно пошлый, как и Йопи де Беер – страшный ухажер и бабник.

Лео Блом – закадычный друг Йопи де Беера и перенял от него пошлые привычки.

Альберт де Мескита перешел из школы Монтессори номер шесть и перескочил через один класс. Ужасно умный.

Лео Слахер тоже перешел к нам из этой школы, но он не такой умный.

Рю Стоппелмон, маленький и странный мальчишка из Алмело, перевелся позже в нашу школу.

К. Н. делает все, чего делать нельзя.

Жак Кокерноот сидит позади нас вместе с Пам, и мы просто умираем со смеху (Х. и я).

Харри Схаап самый приличный мальчик у нас в классе, он вполне приятный.

О Вернере Йозефе можно было бы сказать то же самое, но он большой тихоня и потому кажется скучным.

Сам Саломон этакий хулиган с задворок, противный парень. (Поклонник!)

Апи Рим довольно религиозный, но тоже дрянь.

На этом я заканчиваю. В следующий раз у меня будет так много чего написать тебе, значит, я так много расскажу тебе. Пока, ты такой чудесный!

Для девочки вроде меня такое непривычное чувство – вести дневник! И не только потому, что я раньше никогда не писала. Мне кажется, что позже ни мне самой, ни кому-нибудь другому не будут интересны признания тринадцатилетней школьницы. Но на самом деле это не так важно, просто мне хочется писать, и больше того – высказать откровенно и абсолютно все, что у меня на душе.

«Бумага терпеливее людей». Эта поговорка вспомнилась мне в один из грустных дней, когда я сидела, уронив голову на руки, и от вялости не могла решить – то ли пойти гулять, то ли остаться дома, и в конце концов так и просидела в раздумьях на одном месте. Действительно, бумага все стерпит, и так как я никому не собираюсь показывать эту тетрадь в картонном переплете, которая носит высокопарное название «дневник», – разве что в моей жизни появится когда-нибудь друг или подруга и станет настоящим другом или подругой, – то кому какое дело.

Вот я и подошла к самому главному, откуда взялась у меня сама идея вести дневник: у меня нет настоящей подруги. Чтобы было совсем понятно, это надо бы объяснить, ведь никто не поймет, что тринадцатилетняя девочка совершенно одинока на всем белом свете. Конечно, это неправда. У меня милые родители и шестнадцатилетняя сестра, в общей сложности у меня наберется не менее тридцати знакомых и так называемых подружек. У меня уйма поклонников, они глаз с меня не сводят, а на уроках, когда ничего другого не остается, стараются поймать мой взгляд в осколке зеркальца. У меня есть родственники, милые тетушки и хороший дом. Посмотреть со стороны – чего мне еще не хватает, кроме настоящей подруги. Со всеми моими знакомыми только и можно, что дурачиться, я с ними никогда ни о чем, кроме как о пустяках, поговорить не могу. Откровенность с ними невозможна, вот что главное. Может быть, что-то во мне самой мешает мне быть откровенной с другими, но факт остается фактом, и, к сожалению, тут ничего не поделаешь. Вот потому и дневник.

Но для того чтобы у меня перед глазами была настоящая подруга, о которой я так давно мечтаю, я не буду, как делают все, записывать в дневник разные факты; я хочу, чтобы эта тетрадь сама стала мне подругой, и эту подругу я буду звать Китти .

История моей жизни! (Идиотка, как я могла это забыть.) Никто ничего не поймет, если вдруг ни с того ни с сего начать переписку с Китти, поэтому расскажу вкратце свою биографию, хотя и без удовольствия.

Мой папа, самый изумительный из всех отцов, которых я когда-либо встречала, женился, когда ему уже было 36 лет, на моей маме, которой было тогда 25. Моя сестра Марго родилась в 1926 году во Франкфурте-на-Майне в Германии. 12 июня 1929 года появилась я. До четырех лет я жила во Франкфурте. Мы чистокровные евреи, поэтому мой отец в 1933 году уехал в Голландию. Он стал директором голландского акционерного общества по производству джема – «Опекта». Моя мама, Эдит Франк-Холлендер, в сентябре тоже уехала в Голландию, а Марго и я уехали в Ахен, где жила наша бабушка. В декабре Марго поехала в Голландию, а меня привезли в феврале и поставили на стол, как подарок ко дню рождения Марго. Вскоре я пошла в детский сад при школе Монтессори номер шесть. Там я оставалась до шести лет, потом пошла в первый класс. В шестом классе я попала к директрисе мефрау Куперус. В конце учебного года мы очень трогательно простились и обе плакали, потому что мне пришлось перейти в Еврейский лицей, где уже училась Марго.

В нашей жизни было довольно много тревог, так как наших родственников, оставшихся в Германии, не миновали законы Гитлера против евреев. После погромов 1938 года два моих дяди, мамины братья, бежали и благополучно прибыли в Северную Америку, а моя старая бабушка приехала к нам. Ей тогда было семьдесят три года.

После мая сорокового года пришел конец хорошим временам: сначала война, потом капитуляция, вторжение немцев, и для нас, евреев, начались мучения. Законы против евреев последовали один за другим, и нашу свободу резко ограничили. Евреи должны носить желтую звезду; евреи должны сдать велосипеды; евреям нельзя ездить в трамвае; евреям нельзя ездить в автомобилях, даже в частных; евреям можно делать покупки только от трех до пяти; евреям разрешено ходить только к еврейскому парикмахеру; евреям после восьми вечера и до шести часов утра нельзя выходить на улицу; евреям нельзя появляться ни в театрах, ни в кино, ни в каких других местах для развлечений; евреям нельзя ходить ни в бассейн, ни на теннисный корт, ни на хоккейное поле, ни на другие спортплощадки; евреям нельзя заниматься греблей, евреям вообще нельзя заниматься никаким спортом в общественных местах; после восьми вечера евреям нельзя сидеть ни в своем саду, ни в саду своих знакомых; евреям нельзя ходить в гости к христианам; еврейские дети должны ходить в еврейские школы, и прочая, и прочая. Так продолжалось наше житье-бытье, и нам запрещали то одно, то другое. Жак всегда говорит мне: «Боюсь за что-нибудь браться: а вдруг это запрещено?»

Летом 1941-го бабушка тяжело заболела. Ей должны были сделать операцию, и мой день рождения не особенно удался. Летом 1940-го тоже, ведь тогда только что кончилась война в Голландии. Бабушка умерла в январе 1942-го. Никто не знает, как много я думаю о ней и как люблю ее до сих пор. Этот день рождения в 1942-м мы отпраздновали, чтобы восполнить все предыдущие, и свечка бабушки стояла рядом с другими.

С нами четверыми пока что все хорошо, и таким образом я подошла к сегодняшнему дню и числу, которыми начинается торжественное открытие моего дневника, 20 июня 1942 года.

Милая Китти!

Сразу приступаю к делу; сейчас все тихо и спокойно, мама с папой ушли, а Марго с какими-то ребятами пошла играть в пинг-понг к своей подруге Трес. Я тоже в последнее время ужасно много играю в пинг-понг, так много, что мы с пятью девочками даже основали клуб. Клуб называется «Малая Медведица минус две». Ужасно странное название, но это из-за одной ошибки. Мы хотели дать клубу необычное название и решили, поскольку нас пятеро, назвать его «Созвездием Малой Медведицы». Мы думали, что оно состоит из пяти звезд, но ошиблись, оно, как и Большая Медведица, состоит из семи. Вот поэтому «минус две». У Ильзы Вагнер есть пинг-понг, и большая столовая Вагнеров всегда в нашем распоряжении. Так как мы, пятеро пингпонгистов, ужасно любим мороженое, особенно летом, и от игры нам становится жарко, то каждая игра обычно кончается походом в один из ближайших магазинчиков с мороженым, куда можно ходить евреям, – «Оазис» или «Дельфи». Мы уже совсем не заботимся, есть у нас деньги или нет, потому что в «Оазисе» всегда полно народу и среди всех этих людей непременно найдется какой-нибудь щедрый господин из обширного круга наших знакомых либо тот или другой наш поклонник, которые предлагают нам столько мороженого, сколько и за неделю не съесть.

Я думаю, ты немного удивишься, что я в мои годы уже говорю о поклонниках. К сожалению, или в некоторых случаях, наоборот, вовсе не к сожалению, в нашей школе это, похоже, неизбежное зло. Как только кто-нибудь из мальчиков спрашивает, можно ли ему проводить меня домой на велосипеде, и заводит со мной разговор, то в девяти случаях из десяти я могу быть уверена, что вышеупомянутый юнец имеет дурную привычку сразу влюбляться по уши и не отстанет от меня ни на шаг. Постепенно он остывает, особенно если я не обращаю внимания на его пылкие взгляды и весело кручу педали. Иногда, когда мне это надоедает, я нарочно вихляю рулем, мой портфель падает, и молодой человек из приличия должен соскочить и поднять его, и, пока он поднесет портфель, я успеваю сменить тему разговора. Это еще самые безобидные, а бывают, конечно, и такие, которые посылают воздушные поцелуи или пытаются схватить за руку, но тогда уж точно не на ту напали: я слезаю с велосипеда и отказываюсь больше находиться в его обществе или принимаю обиженный вид и говорю ему в самых сильных выражениях, чтобы он убирался домой.

Ну вот, фундамент нашей дружбы заложен, до завтра.

Твоя Анна

Милая Китти!

Весь наш класс трясется от страха. Конечно, по поводу приближающегося педсовета. Полкласса держит пари: кого переведут, кто останется на второй год. Х. З. и я хохочем до слез над двумя мальчиками, что сидят на парте за нами, К. Н. и Жаком Кокерноотом, которые проспорили весь капитал, заработанный на каникулах: «Переведут – нет, оставят – нет, переведут…» – и так с утра до вечера, даже взгляды Х., умоляющие замолчать, и мои сердитые выпады не могут успокоить этих двоих. По-моему, оставят на второй год четверть класса, такие это болваны, но учителя – самые капризные люди в мире, может быть, на этот раз, как исключение, их капризность нам на руку.